Заявка № 44
Название: Хочешь, я подарю тебе свой мир?
Артер:
~bonny~ Автор:
ValkiriyaVБета:
Del_Жанр: RPS-AU
Пейринг: Дженсен/Джаред
Рейтинг: R
Размер: ~ 15 000 слов
Саммари: по итальянской пословице: яйца никогда не смогут танцевать с камнями.
От автора: с любовью – для бонички
скачать текстовый файларты к фику:
imageban.ru/show/2019/08/26/3f8aeae53d26154afd2...imageban.ru/show/2019/08/26/bde5428883f04b2f7e0...imageban.ru/show/2019/08/26/539c159bb4a57b2cbfb...imageban.ru/show/2019/08/26/7c19e1d642dcd766e84...imageban.ru/show/2019/08/26/3d8fd74d4cbbc5de6c1...читать дальше
Все началось с рекламного проспекта. Молли как бы невзначай, разнося кофе во время бурного совещания, подсунула Дженсену под локоть яркую книжечку. Дождавшись его недовольного взгляда, выразительно дернула бровями, и лишь потом ушла. Дженсен намек понял, сбавил децибелы, и совещание закончилось вполне мирно, но секретарша своих поползновений – отправить шефа в отпуск – не оставила. Скорее, это походило на осаду. Зная Молли, Дженсен понимал, что она не отступится, но сдаваться не собирался. Он выбрасывал буклет в мусорное ведро и уничтожитель бумаг, в окно, снова в мусорное ведро, но волшебным образом этот буклет появлялся на его столе, выглядывая ярко-голубым боком из-под клавиатуры, маячил ему с лобового стекла авто, зажатый под дворником, обнаруживался и в салоне и раз нашелся в его личном сортире. Эти пальмы под голубым небом даже приснились ему во сне. Дженсен и сердился, и смеялся, а Крис ржал во все горло и говорил:
– Ну все, считай, ты уже в Илейне, я уверен, она забронировала тебе номер в отеле. Никуда не денешься! Друг, я думаю, это неплохая идея. Как только закончим проект – смотайся туда. Я слышал много интересного: тепло, море, много красивых мальчиков… Ну-ну, не смотри так грозно! Я помню про Ричи. Слушай, хватит уже корчить скорбную морду, ну, не повезло один раз, подумаешь. И, к тому же, я не настаиваю на серьезных отношениях – поедешь, развлечешься, отдохнешь.
Дженсен не хотел говорить на эту тему, более того, Крис об этом знал, но как давний друг иногда позволял себе переходить границы личного пространства. Ну да, пора бы и забыть о неудачной любовной истории, он и забыл, но с тех пор постоянного партнера у него не было. Криса это беспокоило. Он время от времени пытался познакомить его с кем-то, ворчал, что Дженсен утонул в работе, и выстроил такой график, что в нем просто не было места для любовной интрижки. «Тебе надо расслабиться, – твердил Крис, – давай, Дженс. Оторвись уже!»
Дженсен все понимал – и что надо отдохнуть, и что Ричи не тот парень, о котором стоило бы переживать. Он и не переживал, удивлялся теперь какой был дурак, но видимо, не хотел признаться себе, что удар оказался чувствительным, таким, что рана до сих пор болела, стоило ее задеть. Послушать что ли Криса, а заодно и Молли, и отдохнуть, и даже, может быть – чем черт не шутит? – все получится?
Крис, провожая Дженсена в Илейн, хлопал его по плечу, и ржал на весь аэропорт:
– Смотри, сними там себе шлюшку погорячей, и возвращайся довольным и натрахавшимся! Я жду фоток, жеребец!
Дженсен краснел, оглядывался, и злобно шикал на распоясавшегося дружка. Но Криса не переделаешь, какой есть, зато друг настоящий, и лучший в мире партнер по бизнесу, и вообще – это же Крис! Крис видел, как Дженсен злится, ухмылялся нагло, щурился и добродушно-развязно говорил:
– Я тоже поеду развлекаться, у меня гонки в Чето, ну помнишь, в прошлом году выиграл? Да, точно! Получилось отлично, в этот раз так просто не выйдет. Там будет хороший соперник, Стив Карлсон. Я рассказывал тебе! Не помнишь? Потом все расскажу, ты, главное, помни, что я тебе сказал! Найди горячую дырку, и оторвись по полной, ну!
В салоне самолета Дженсен, успокоившись, усмехался, вспоминая наставления друга, и, честно, совсем не вспоминал Ричи. В конце концов, это было так давно. Парень после Дженсена сменил уже десяток партнеров, и это только те, о ком Дженсен знал. Откуда он это знал? Дженсен старался об этом не думать.
И, конечно, он не вспомнил о Ричи, когда в залитом солнцем зале аэропорта Илейна на него налетел кто-то, выбив сумки из рук, и принялся суматошно извиняться, помогая поднять разлетевшиеся вещи. Дженсен немного рассердился, и хотел высказаться в том смысле, что смотри под ноги, приятель, но когда парень выпрямился и, улыбаясь, протянул ему сумку, Дженсен действительно забыл Ричи.
Честно сказать, он вообще забыл обо всем, он просто замер, и смотрел, смотрел – и удивлялся, и не верил своим глазам – такие бывают? И просто любовался. Парень не был красавцем, но, черт! Эти ямочки, эта ослепительная, немного смущенная улыбка, глаза с таким необычным разрезом, блестящие, любопытные, живые, и волосы, которые немедленно хотелось потрогать. Они казались мягкими, шелковистыми, длинные, почти до плеч. Обычно Дженсен не любил такую прическу у парней, но как ему шло! Высокий, подтянутый, веяло от него тем особым, сытым благополучием, какое дает круглый счет в банке, а еще море лукавого обаяния, тем более очаровательного, что незнакомец пытался изобразить смущение. Дженсен не смог удержаться, улыбнулся в ответ.
И понял, что пропал – парень в ответ включил свое бронебойное обаяние в полную силу, засиял еще ярче. Хотя куда, казалось бы, еще? Но улыбка была ослепительной, как солнце.
Дженсен заторможено взял сумку. Парень еще раз извинился, и, легко разрезая толпу, двинулся к выходу, а Дженсен долго стоял и смотрел ему вслед, впервые в жизни сожалея о том, что не умеет как Крис – просто завязывать отношения. Вот же он, идеальный, с кем можно было бы неплохо провести эти две недели, а он стоит и уныло размышляет, что нельзя и неловко, и вообще, нехорошо приставать к людям, ни с того ни сего предлагая потрахаться. Ну, положим, даже просто предложить встретиться и выпить кофе или чего покрепче неловко, еще неизвестно как парень отреагирует.
В отеле, который, как и предполагал Крис, выбрала с особым тщанием секретарь и помощник Молли – номер был чудесный, с окнами на море, и настроение Дженсена немного улучшилось. Конечно, жаль, что неизвестный парень вне досягаемости, но вот портье сразу ему принес кучу буклетов с самыми разными развлекательными заведениями, и почему-то среди них затесалась черная с золотым тиснением визитка с загадочным значком Х и с изображением парня в маске.
Никаких телефонов-адресов на черной визитке – или приглашении? – не было. Заинтригованный Дженсен вызвал портье, и потребовал объяснений.
Портье сперва сделал вид, что сунул визитку в кучу буклетов по ошибке, но Дженсена было не провести, он прижал парня, и выяснил, что отель, оказывается, специфический, вот Молли! Даже не предупредила, впрочем, от ехидны следовало ожидать подобного. Ну и, раз в отель заселялись парочки определенной ориентации, то и развлечения им предлагались соответствующие.
Дженсен отпустил растерянного портье, и несколько минут боролся с собой – ему хотелось позвонить Молли и разораться, но, с другой стороны, предусмотрительность своего помощника он ценил. Ну не без недостатков, да, тоже стремилась, как и Крис, сунуть нос в его личные дела.
К вечеру Дженсен остыл, и был заинтересован уже настолько, что таки отправился в этот полуподпольный клуб Х. Клуб находился не так далеко, в трех кварталах, он сам ни за что бы не отыскал его за неприметной подвальной дверью, но волшебник-портье вызвал ему такого же всезнайку таксиста. Дженсен посмеивался про себя в предвкушении приключений – ему было весело и бесстрашно. На входе его снабдили маской, небрежно заметив, что совсем необязательно прятать такое красивое лицо, Дженсен вспыхнул, потом рассмеялся. Вошел внутрь, держа маску в руке – ему казалось, что в такой темноте ему маска будет только мешать. К тому же его здесь никто не знал, и к чему скрываться?
Скоро Дженсен понял, почему клуб закрытый. Его соседи за ближним столиком курили травку, а в нише за спиной, Дженсен хоть и не видел, но слышал, что там уже вовсю трахаются. Странно было сидеть тут, и любопытно. Дженсен почему-то именно сейчас задумался о себе, о том, что он, такой преуспевающий, благополучный, законопослушный делает тут? И в то же время обстановка его дико заводила, хотелось тоже схватить кого-нибудь, да вон хоть того высокого парня у стойки, притянуть, поцеловать жадно, бесцеремонно, забыть о нормах приличия, стать на время таким, как они все – развязным, горячим, оторваться, как советовал Крис. Как он сам хотел. Пока Дженсен боролся с собой, тот парень у стойки словно услышал его желание – обернулся, и улыбнулся очень знакомо. Дженсен затаил дыхание, не веря своим глазам, а парень уже встал и двинулся к нему, шел он так, что Дженсен засмотрелся – легко, красиво, непринужденно, раз – и уже стоит рядом, и склоняется над столиком и улыбка такая же, как в аэропорту – немного смущенная, и лукавая.
Без приглашения парень сел за столик:
– Привет. Скучаешь?
Дженсен помедлил с ответом, он правда не знал, что сказать. Он ведь пришел сюда развлечься? Он хотел снять кого-нибудь, но почему тогда где-то внутри что-то царапает, как будто все идет слишком гладко. Как проверить, слишком ли гладко – он ведь никогда не заводил курортных романов…
Парень не стал дожидаться ответа, стащил маску, бросил ее на столик и пожаловался:
– Дурацкая маска. Ничего не видно, чудо, что я увидел тебя в ней. Хотя тебя трудно не заметить.
Дженсен хмыкнул, сдерживая изо всех сил улыбку, и нарочито равнодушно спросил:
– Ты ко всем так подкатываешь?
Парень откинул голову и рассмеялся, и этот чистосердечный смех живо отозвался в груди Дженсена. Его секретарша говорила, что смех много может рассказать о человеке, и если человек не умеет смеяться, гадко хихикает, хрюкает, или издает еще какие непотребные звуки – стоит отнестись к нему настороженно. Дженсен всегда издевался над этой ее теорией, но сейчас откровенно наслаждался смехом парня – теплым, жизнерадостным. Так смеются люди, которым нечего скрывать, открытые, счастливые, доброжелательные. Он как будто делился своей радостью со всеми, кто поблизости – люди оборачивались, и, заражаясь его смехом, улыбались в ответ, даже не зная причины смеха. Отсмеявшись, парень легко – он все делал легко – согласился:
– Да, это стандартная фраза. – И неожиданно признался: – На самом деле ты такой классный, что я растерялся, и не знал, что сказать. Вот и ляпнул. Ты… как воплощенная фантазия. Таких не бывает.
Дженсен повел плечами – отчего-то в темном, жарком помещении его пробрал озноб – незнакомец повторял его слова, его мысли. Дженсен так думал об этом парне, а в отношении себя услышать те же мысли было несколько странно.
Похоже, молчание Дженсена было принято парнем, как неодобрение. Он вдруг наклонился над столиком, пытаясь заглянуть в глаза Дженсена, заговорил сбивчиво, и так искренне:
– Я что-то не то сказал? Прости, пожалуйста. Хочешь, я закажу для тебя «Искры радости»? У них такой коктейль есть, мне очень нравится. В знак того, что я… хм. Я просто… Ну, я не хотел обидеть.
– Все в порядке, – отозвался Дженсен, не хотел, само сорвалось, вот так гипнотизирующее на него действовал этот обаятельный парень. Он ведь и в самом деле не сказал ничего такого, просто показал свою заинтересованность. Дженсену лишь осталось выбрать стиль поведения. А он все никак не мог поверить, все сомневался, черт знает, почему. Всегда был подозрительным. И вдруг решился, наклонился тоже над столиком, ближе к парню. Спросил, медленно, значительно улыбаясь:
– «Искры радости»? И часто ты тут бываешь?
Парень не успел ответить. Под потолком вспыхнул свет, яркий, ослепительный, громкий мегафонный голос заполнил уши:
– Внимание! Полиция Илейна! Всем оставаться на своих местах, и приготовить документы для проверки!
Дженсена оглушило пониманием, что он влип в историю, вокруг, вопреки приказу полиции, все забегали, заорали, кто-то выстрелил вверх, свет опять погас, но он не успел испугаться, или что-то предпринять – почувствовал на запястье крепкую хватку, и услышал голос своего спутника, тот крикнул в полный голос:
– Бежим!
Дернул его за руку, и потащил куда-то, в полной сумятице и темноте. Дженсена толкали, отдавили ноги, а его проводник, то ли видел очень хорошо в темноте, то ли ориентировался в клубе – скоро вытащил его из залы через какую-то маленькую, в пояс, дверь, выпихнул в коридор, крикнул:
– Не останавливайся. Быстрее, туда! Снова наркоту ищут, и кто только навел…
Дженсен и опомниться не успел, как парень вытащил его на улицу, все так же крепко держа за руку, потащил в какой-то переулок, они долго петляли по узким улочкам, пока не выскочили на набережную.
Мирное спокойствие, царившее тут, уютное, вечернее, парочки, обнимающиеся на парапете и мирно прогуливающиеся, свежий ветерок с моря – охладили и успокоили беглецов. Они как будто выпали в совсем другой мир – теплый, ласковый, полный неги, чувственный, нежный, ленивый, как раз подходящий для любви и признаний.
Казалось, отдышавшийся парень тоже проникся идиллической картинкой, посмотрел искоса на Дженсена, и сказал:
– Как мило.
– Ага, – Дженсен улыбнулся от уха до уха, и, наконец, спросил: – Тебя как зовут, спаситель?
– Да ладно, – ухмыльнулся парень, – ты чист, тебя сразу бы отпустили. Ну, продержали бы ночь в обезьяннике.
– А ты? – заинтересовался Дженсен. Парень не походил на наркомана от слова совсем. А тот расхохотался и ответил:
– А я просто не хочу сидеть ночь у копов, когда можно провести время гораздо интереснее.
Посмотрел на Дженсена очень выразительно, и, наконец, сказал свое имя:
– Джей. Зови меня Джей. А тебя зовут…
– Дженсен.
Потом они прогулялись, как классическая парочка, по набережной, посидели в кафе под открытым небом, вернее почти под открытым – над ними колыхался и покачивался на свежем ветру синий с красным зонтик, предназначение которого было неясно сейчас, ночью, разве что от дождя? Но все эти мелочи, детали Дженсен замечал лишь краем глаза, все его внимание занял Джей.
Джей – почему Джей? Одна буква. Ну ладно, хочет, пусть будет Джей. Пока достаточно, а потом, если понадобится, он узнает больше, и Дженсен чувствовал, знал уже, что понадобится, и он хочет, уже хочет знать про парня все, абсолютно все.
Джей, с ним так легко было, как будто они знали друг друга сто лет, или это действовало неотразимое обаяние Джея, или море и здешний климат свели его с ума? С Джеем, казалось, можно говорить на любую тему, им нравились одни книги, и они болели за одну команду, и время летело так быстро и незаметно – удивительно. А потом они поняли, что уже почти утро, и Джей, оказывается, остановился в соседней гостинице, но он захотел посмотреть на номер Дженсена.
А потом выяснилось, что Джей очень хорошо смотрится не только в одежде – без нее он просто неотразим, хорош, как бог и Дженсен, потеряв голову, шептал это, вбиваясь в красивое, гибкое, сильное тело, так легко, с такой готовностью принимающее его, так, будто Джей хотел только его, ждал только его. Дженсен не мог никак остановиться, насытиться, Джей смеялся негромко, сыто блестя глазами, шутил: «Ты как голодный, давно не было никого?» – «Не было, не было, такого – точно не было». Дженсену стоило только посмотреть на его спину, влажную от пота, красиво изгибающуюся, услышать стоны: «Еще, давай, пожалуйста, Дженс, как хорошо», стоило взглянуть на темные влажные ресницы, на искусанные губы – и член вставал снова, и он снова трахал его, это было какое-то безумное, сумасшедшее утро, не ночь, ночь давно ушла, и это было все неважно, пока совсем обессиленный, Дженсен не рухнул на Джея, со стоном:
– Ты охуительный…
Засыпая, слышал, как довольно смеется Джей, и был абсолютно счастлив. Он вспоминал напутствие Криса и улыбался про себя – оно сбывалось, все, чего ему желал друг. Он был довольным и натрахавшимся, уже в первый день, и отпуск обещал быть насыщенным.
Когда счастлив, время летит так быстро, так незаметно. Все его дни были и похожи и не похожи между собой, каждый приносил новую радость узнавания. Джей все сильнее проникал в кровь, в мозги, врастал в Дженсена, становился необходим как воздух, как свет, как сама жизнь – Дженсен иногда пугался этого. Пугался, и не мог понять, как так случилось, что этот парень стал необходим, стал нужен, и страшно становилось от мысли, что когда-нибудь идиллии придет конец. Дженсен уже через пару дней после знакомства прилежно, в своей манере, наводил справки про Джея, как узнавал когда-то про Ричи. Все выглядело идеальным. Джей оказался Джефферсоном Райтом, и Дженсен тут же решил, что Джей звучит лучше, правильней. Джефферсон – это имя как-то совсем не шло его Джею. Двадцать пять лет, закончил обучение в престижном учебном заведении, работает на своего отца, в небольшой фирме, приезжает в Илейн отдыхать уже третий раз, и отпуск его скоро заканчивается, и надо что-то решать – Дженсен не готов был расстаться с Джеем. Так хорошо ему никогда не было, ни с Ричи, ни с кем, никогда. Джей словно предугадывал его желания, настроение, он всегда мог развеселить его одним только своим присутствием, улыбкой, шуткой – и где-то через неделю после знакомства Дженсен понял, что влип. Влюбился, как мальчишка, от этого было и страшно, и так хорошо, и так волнительно – и все равно хорошо – он наконец-то чувствовал себя живым, смеялся в голос, реагировал на шутки, шутил сам, он жил полной жизнью, и хотел, чтобы так было всегда. И еще Дженсену казалось, что Джей чувствует то же самое. Вот казалось так, и все! Невозможно подделать блеск глаз, улыбку, смех, невозможно – Джей был такой настоящий. Они бродили целыми днями по городу, любовались на достопримечательности, целовались в укромных уголках, а ночью не могли насытиться друг другом. И время убегало – его оставалось все меньше, наполненного теплом, светом, любовью – Дженсен считал дни, и становился все серьезней. На тринадцатый день он сбежал от Джея, отговорившись какой-то ерундой, зашел в ювелирный и купил кольцо. Выбирал тщательно, долго, нашел, как ему казалось, самое лучшее: несколько крошечных бриллиантов, вплавленных в белое золото - стильная печатка, очень подойдет его Джею. Если он согласится.
Потом Дженсен не мог простить себя за то, что оставил Джея, ну что стоило ему никуда не ходить, или признаться, и пойти в ювелирный вместе. И все, все было бы, возможно, по-другому. Не случилось бы того, что случилось.
Дженсен вернулся в номер, и не обнаружил там Джея. Удивился, вроде оставлял спящим, и тот никуда не собирался. Дженсен позвонил Джею, но телефон оказался отключенным, и тут он ощутил первый укол тревоги. Что-то было не так. Номер выглядел не так, все валялось в беспорядке, словно тут дрались, или что-то искали.
Дженсен звонил и звонил, но все было бесполезно. К вечеру он начал сходить с ума от беспокойства: он сбегал десять раз в соседнюю гостиницу, к Джею, успел надоесть тамошнему портье, успел испугаться всерьез, когда, наконец, ему позвонили.
Выслушав звонившего, Дженсен без слов опустился на стул, и сидел некоторое время в оцепенении, так нелепо и чудовищно было то, что он услышал. Никак не укладывалось в голове. Джея – похитили. Джея похитили, и требовали с него – с него! – пятьсот тысяч долларов, иначе грозились прислать ему завтра по почте его кисть. Это было просто невозможно, дико! Первым побуждением Дженсена было позвонить в полицию, он почти уже набрал номер, но тут его обуял дикий страх. Нелепо, невозможно, и глупо, но рисковать Джеем он не мог, никак, просто не мог. Стоило только представить Джея в руках бандитов, все внутри опускалось, слабели ноги, и делалось так страшно – до тошноты. Он только нашел его. Он не может сейчас его потерять, нет! От бессилия и бешенства все путалось в голове, Дженсен никак не мог связно мыслить – все заслонял страх. Новый звонок подействовал так, что он чуть не выронил телефон. Это были похитители.
– Надумаешь звонить в полицию, сразу прирежем твоего любовничка, – заявил бандит, словно точно знал, о чем думает Дженсен.
Дженсен сцепил зубы, и попытался успокоиться. Похититель продолжал, нарочито грубым голосом:
– Через час жди звонка. И готовь деньги, наличными.
– У меня нет столько наличных, – выдавил Дженсен.
– Ищи, – лаконично ответил похититель, и отключился.
Следующий час Дженсен совершенно не помнил, впрочем, деньги достать ему удалось, банки работали, а дальше он сидел и ждал звонка, ждал. Ждал, ждал, но похитители все не звонили.
Дженсен уже отчаялся, когда глубокой ночью раздался звонок. Теперь с ним разговаривал кто-то другой, похититель спросил отрывисто:
– Деньги нашел?
– Да, – проскрипел Дженсен.
– Отлично. Тогда выезжай прямо сейчас – шестьдесят девятое шоссе, на пятнадцатый километр. И не смей привести хвост, приятель, иначе твоему дружку кранты. Все понял?
– Дайте мне поговорить с Джеем, – с трудом произнес Дженсен, – я никуда не поеду, пока не пойму, что он жив.
Удивительно, но они послушали его. Почти сразу Дженсену слышал взволнованное, испуганное:
– Дженс?.. Дженсен, я…
От облегчения, что Джей жив, Дженсен вскочил и закричал:
– Джей, потерпи, я сейчас, я еду!
Но ему уже отвечал чей-то насмешливый, грубый голос:
– Давай, парень, поторопись, целее будет твоя дырка.
Дженсена обуял гнев, он хотел крикнуть: «Суки, если только волос упадет с его головы!» – но понимал, что ничего не сможет сделать. От бессилия хотелось рычать, и бить кулаком в стену. Подонки отключились, и надо было ехать, спасать Джея, а не беситься. Он усилием воли подавил ярость, быстро схватил кейс, и вышел в ночь – машину он взял в прокат вечером, предполагая, что она ему понадобится, так и случилось.
Как он добрался до назначенного места встречи с преступниками, Дженсен плохо запомнил, от дикого напряжения и страха он просто не мог ни о чем думать, боялся, что вылетит с дороги, но ему все-таки удалось доехать без приключений. Остановился под приметным плакатом, притушил фары и вышел из машины, растерянно оглядываясь – никого нет, но потом заметил – в лес уводила гравиевая, заросшая травой дорога, тут же он увидел и машину, спрятанную в кустах. Сердце забилось в горле, зашумела кровь в ушах – Дженсен не раздумывая, шагнул вперед, крепко удерживая в руке кейс. Сразу же рядом с темным джипом выросли две фигуры, и двинулись ему навстречу. Остановились они в двух шагах друг от друга.
– Принес деньги? – все с той же насмешливо-высокомерной интонацией спросил высокий, заросший бородой по уши мужчина в низко надвинутой на глаза кепке, и Дженсен сразу узнал голос того, кто звонил второй раз. Гнев снова плеснул по венам, Дженсен с трудом сдержался, чтобы не выругаться, аж зубы сцепил, выдавил, и сам не узнал свой голос:
– Где Джей?
– Что ему сделается, в машине сидит, – пренебрежительно сказал второй похититель и потребовал, протянув руку: – Давай кейс.
Дженсен покрепче вцепился в ручку, силясь в темноте разглядеть - есть там кто-то в салоне? Но не видно было ничего, и он решительно заявил:
– Пусть он выйдет.
Бородатый хмыкнул и, повернувшись к джипу, крикнул:
– Лысый! Выпусти наше золотце, пусть клиент убедится, что с ним порядок.
Их трое – отметил про себя Дженсен, и тут же подумал, что, может и больше. Действовать нужно крайне осторожно. Впрочем, сейчас, он прекрасно понимал – от него очень мало что зависит. Он один, без оружия, в окружении бандитов, и было верхом глупости лезть сюда одному, но теперь думать об этом было поздно. С лязгом открылась дверь урчавшего джипа, и наружу выпал Джей – Дженсен узнал его по голосу, когда тот выругался, неудачно приземлившись на колени – сердце радостно прыгнуло – жив! Господи, жив. Может, их и не убьют, не все воры – убийцы. Ну пожалуйста, пусть они заберут только деньги. Пожалуйста, пожалуйстапожалуйста.
Джей, запинаясь, двинулся к ним, стоявшим в свете фар джипа. Дженсен до боли в глазах вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть его. И чем ближе Джей подходил, тем сильнее колотилось в груди сердце – живой, хоть и помятый и губа вон разбита. Господи, только бы им выбраться, а потом он найдет их, и даже – черт бы с ними! - может, и не будет искать, лишь бы уйти.
Джей остановился, неловко улыбнулся:
– Джен, я…
Тут же резко и властно вмешался бородатый:
– Кейс давай.
Дженсен после секундного замешательства опустил кейс на землю и сказал, изо всех сил стараясь выглядеть спокойно:
– Пусть он подойдет ко мне.
Второй похититель, более нервный, выхватил пистолет и наставил его на Дженсена, выкрикнул злобно:
– Ага, сейчас! Сперва давай, кидай сюда кейс!
Дженсен пнул чемоданчик, тот проехал два шага к ногам похитителя, бандит с пистолетом сразу сел и начал суетливо его открывать, отложив оружие в сторону и бормоча ругательства. Дженсен позвал, весь дрожа от напряжения:
– Джей.
Джей встрепенулся и шагнул к нему, один шаг, второй и вот он, рядом, и Дженсен держит уже его за плечи и шепчет, как заведенный:
– Все будет хорошо, все будет хорошо…
Как вдруг бандит, открывший кейс, вскочил и заорал:
– Кукла! Сука, это кукла!
Ошеломленный, Дженсен сказал:
– Что? Нет!
Бородач выкрикнул злобно:
– Ах ты, падаль!
А второй бандит вдруг начал стрелять, стрелять в спину Джея, а может, он хотел попасть в Дженсена, но так вышло, что тот загораживал его собою. И вот уже – как в замедленном кино – Дженсен с ужасом смотрит, как расширяются глаза у Джея, как он шепчет его имя и падает, падает на колени – Дженсен не смог его удержать. Из уголка рта Джея течет кровь, он валится ничком, а на спине, на его светлой куртке расцветают темно-бордовые, почти черные в темноте пятна. Дженсен, не веря, что произошло самое страшное, стоит на коленях – он тоже успел упасть на колени, когда? – и как во сне, проводит руками по спине Джея и его руки становятся липкими и черными – в темноте черными, а потом на голову ему обрушилась скала, и Дженсен исчез.
Огромные колеса грохотали в голове, выли жуткие голоса, и Дженсен никак не мог вынырнуть из этого кошмара. Нужно было вернуться – срочно, что-то было не так, случилось что-то ужасное, плохое, или только приснилось? С трудом Дженсен разлепил глаза, и увидел как рядом, перед самым лицом на гравиевой дорожке ветер теребит одинокую купюру – и разом нахлынули воспоминания, от которых волосы зашевелились на голове. Дженсен застонал, и с трудом сел, оглядываясь, страшась увидеть труп, но… ничего, нет трупа, ничего нет, разве что эта одинокая купюра. Дженсен, борясь с головокружением, пополз на карачках, дико осматриваясь, ну должны же быть следы? Какие-то? Хоть что-то? Но вблизи, и при другом освещении – все казалось незнакомым. Дженсен с трудом встал, и огляделся – он не узнавал этого места. Плакат! Там же был плакат, он помнил рекламный плакат рядом с машиной. Дженсен, еле переставляя ноги, побрел на звук проезжающих автомобилей и скоро вышел на шоссе, но поблизости не было никакого плаката, и арендованной машины – его машины – тоже не было и следа.
Дальше Дженсен не любил вспоминать, но все было похоже на какой-то страшный непонятный фильм, в котором он определенно играл главную роль, но совершенно не понимал, что происходит. В полиции его выслушали нехотя, и сразу начали допрашивать по поводу того, где он так накачался, и кто его снабжал наркотой. Разбирательство затянулось на долгие часы. Дженсен узнал, что у него, оказывается, украли день жизни. Весь этот день он провалялся в отключке в лесу, и прежде чем ему удалось это доказать, прошли еще сутки. Потом полиция прочесала лес, и ничего не обнаружила – Дженсен сам нашел то место. Где, как он думал, все и случилось, но там не было никаких следов крови. Правда, полицейские нашли использованный шприц, и только чистые вены с одним единственным свежим следом укола спасли Дженсена от новых разбирательств – полиция нехотя согласилась, что его вполне могли накачать, а мог и сам ширнуться, ведь мог?
Во все остальное – похищение и убийство – они верить отказывались, объясняли глюками. Мол, под наркотой оказался впервые – если не врешь – вот и привиделось с непривычки, но главным аргументом было отсутствие следов преступления.
Дженсен впервые ощущал себя таким беспомощным, и разбитым, его считали за психа и советовали идти выспаться, смеялись над ним, и не принимали всерьез. Это было так страшно – очутиться как в кошмаре, и главное – Джей. Все, чтобы он не сделал сейчас – совершенно бессмысленно – Джей погиб, он видел это собственными глазами. Наверняка его труп спрятали, как цинично говорил один из копов: Нет тела - нет дела. Тело – это Джей, его Джей, которому он так и не подарил кольцо.
Дженсен вспомнил про кольцо, только вернувшись в номер, но в кармане его не было, и он тут же забыл о нем – какая теперь разница. Измученный, он рухнул на кровать и проспал еще сутки, а утром его разбудил настойчивый звонок. Молли беспокоилась, что он не вернулся вовремя и еще его ждет Крис и новая, очень серьезная сделка, и Крис очень-очень просит его вернуться поскорее…
Наверное следовало остаться, и разобраться со всем, но Дженсен чувствовал себя опустошенным настолько, что не готов был снова идти в полицию. Самое страшное уже случилось, и это не исправить. От этого опускались руки, какой смысл искать этих подонков – Джея не вернешь. Дженсен собрался в полчаса и уехал в аэропорт, прощаясь, как он думал, навсегда с этим проклятым городом.
Но все обернулось иначе.
Крис – сразу заметил, что с ним неладно, еще встречая в аэропорту, посмотрел раз и сразу посерьезнел, спросил отрывисто:
– Случилось что-то? Дженс, что?
Дженсен был не в силах даже изображать, что все нормально, молча покачал головой, мол, потом, попросил только:
– Домой.
Ну конечно, Крис не отстал, и пусть в день приезда Дженсен захлопнул перед его носом дверь, а сам потом пил до утра, пил все, что нашел в доме, но никак не пьянел – на следующий день Крис снова пришел, но Дженсен выставил его, и еще через день, и через неделю. Но однажды, когда Крис пришел к нему в кабинет, и рявкнул: «Хватит увиливать! Расскажешь все сейчас, не выпущу, пока не расскажешь!» – у него вдруг не осталось сил его прогонять.
Дженсен молчал, и смотрел перед собой, и думал: ну как объяснишь? Ну вот как – и что? Что влюбился, как дурак, что потерял Джея, едва успев найти? Что похищение какое-то очень мутное, и странное, особенно это понятно теперь, по прошествии времени? Но с другой стороны у него не было возможности сравнить, какие они вообще бывают, эти похищения, и очень не хотелось ничего рассказывать Крису. Опять будет жалеть его – тебе так не везет с парнями! – что совершенно невыносимо. И еще – все казалось бессмысленным, пустым – ненужным. Зачем это все? Компания эта, работа. Крис этот суетится, Молли смотрит, как на больного – утомительно, грустно, раздражает.
Алкоголь совсем не помогает, лишь притупляет боль, и каждый вечер превращается в пытку – пытку воспоминаниями и сомнениями, в обнимку с бутылкой виски, в одиночестве, в холодной, вдруг ставшей такой неуютной и пустой квартире. Он искал в каком-то отупелом состоянии место, где приткнуться, и не находил, бродил неприкаянно по квартире. Раз застрял в ванной, было почти уютно в теплой воде, в алкогольном полузабытьи, почти засыпая, даже в таком состоянии пытался понять – можно ли было избежать трагедии, и почему – Джей…
Хотелось спрятаться в какое-нибудь тихое местечко, где никого нет, или просто – исчезнуть, чтобы не думать больше. Не мучиться, что мог спасти, и не сумел, и почему так вышло? И что вообще случилось? Деньги были настоящие? Ведь настоящие, он брал их в банке, что тогда случилось? И… Джей. Он теперь снился ему, каждую ночь, каждую ночь умирал у него на глазах, падал на колени, из уголка рта текла кровь, глаза закатывались, и Дженсен просыпался с криком, и долго потом не мог уснуть.
И как все это рассказать?..
Крис вдруг оказался совсем рядом, развернул его кресло к себе, навис над ним, не скрывая тревоги в голосе, спросил мягко:
– Ну что ты? Ты же там не убил никого? Джен, я видеть не могу тебя таким, расскажи, ты же знаешь, я с тобой. Я на твоей стороне.
И Дженсен не выдержал, как плотина рухнула, он спрятал лицо в ладонях и затрясся от рыданий, раздирающих горло, с трудом, кое-как, пробормотал:
– Это тоже самое… Почти тоже самое. Можно сказать, убил… Из-за меня. Все из-за меня…
Крис скоро отнял его руки от лица, сунул ему стакан, приказал:
– Пей.
Дженсен послушно выпил – и задохнулся от крепости напитка, но скоро тепло разлилось по всему телу, Крис протянул ему платок, потом еще налил, снова заставил выпить. Сел напротив – они касались друг друга коленями – попросил снова, негромко, настойчиво:
– Расскажи. Как это – «почти убил»?
Дженсен вздохнул прерывисто, вытер лицо, стесняясь слабости. Отвернулся, сказал грустно:
– Ну… так.
Крис слушал внимательно, задавал наводящие вопросы – неожиданные, странные, и от них Дженсен начинал видеть все совсем в другом свете. Столкнулся с ним случайно? Уверен, что случайно? Как он выглядел? Внушает доверие? Хороший мальчик, хм? Он сам налетел на тебя? Он сам подошел к тебе в клубе? Знает расположение, бывал там раньше. В этом подозрительном месте? Не слишком подходящее место для хорошего мальчика, не находишь? В темноте – нашел выход? Знал, что бывают облавы. Не хотел попадать в руки полиции. Хм-хм.
Особенно Крис заинтересовался официальной легендой. Джефферсон Райт? Ну-ка, ну-ка… Дай-ка мне ноутбук. Где, ты говоришь, он учился? Да, был такой. И да, работает в фирме отца, и в данный момент времени находится в свадебном путешествии с мисс Олли Семсон, где-то на Гавайях.
Крис развернул к нему экран ноутбука и поинтересовался:
– Он?
На экране улыбался белокурый плотный юноша, к которому льнула рыжая девчонка, и он даже отдаленно не похож был на его Джея. Джефферсон Райт. Но он же видел совсем другое фото…
– Нет, – прошептал Дженсен, – нет.
Крис кивнул, как будто знал его ответ заранее, захлопнул ноут и спросил деловито:
– У тебя есть его фотография?
– Нет… Крис, что происходит? – не выдержал Дженсен. – Я точно помню, заходил на сайт компании его отца, видел фотографии там, и видел подписи, и там владелец – его отец, а университет – я даже не полез уже туда, что? Что ты так смотришь?
– Фейк, Дженс. Это можно сделать, потом снести, ты ведь название сайта компании знаешь со слов Джея? Как, ты говоришь, он назывался? Должно быть что-то броское, запоминающееся.
Крис снова открыл ноут, бормоча, что ему нужна фотография этого парня, сайт оказался снесен, но ушлый Крис нашел какие-то сохраненные страницы и торжествующе улыбаясь, спросил:
– Это?
Со страницы несуществующего сайта Дженсену улыбался Джей – так искреннее и легко, так по-настоящему, что Дженсен ощутил острый укол боли в сердце. Смотрел внимательно, и пытался понять – неужели это все была ложь? Неужели?..
Крис хмыкнул одобрительно, рассматривая Джея, и Дженсен почти ненавидел его в эту минуту, свидетеля своего позора. Крис же вдруг хлопнул его по плечу и заявил:
– Вот что, друг. Едем в Илейн. Я не дам тебе умереть от угрызений совести. Не буду пока ничего утверждать, но мне кажется, твой Джей жив.
На Дженсена слова Криса произвели самое неожиданное впечатление. Он сам не понимал, что такое творилось с ним, почему вместо гнева и ярости первое чувство – облегчение, такое сильное, что от него кружилась голова. Уже потом нахлынули надежда, радость, обида, боль. Пусть, ну пусть даже его обманули, ладно – зато Джей, возможно, жив!
– Ты думаешь, – неуверенно начал он, – они не убили его? Но как? Я же видел кровь, и как он дергался под выстрелами и падал…
Дженсен содрогнулся, и поскорее отогнал воспоминания. Крис не насмехался, просто смотрел внимательно, словно оценивая его вменяемость, помолчал, сказал спокойно:
– Надо все проверить. Не хочу тебя расстраивать, но, похоже, что это банда. Одному такое не провернуть. Может быть, твой Джей и не хотел разводить тебя, может быть, ему пришлось. Я не ищу ему оправданий, но заранее судить не буду. Поехали, разберемся.
Илейн встретил их неизменным солнцем, синим морем, зелеными пальмами, веселыми носильщиками, но Дженсен больше не доверял красивой картинке – он смотрел вокруг так, будто прибыл тайно шпионом во вражеский лагерь. Он все время вспоминал, детально, по минутам, с момента знакомства с Джеем – все их разговоры, прогулки-свидания, ночи, было больно, но он упорно прокручивал и прокручивал каждую сцену, взгляд, и смотрел теперь на все по-другому. Он почти поверил Крису, хотя тот больше ничего не говорил, просто в своей любимой манере заставил самого Дженсена сделать выводы, понять, что оказался жертвой обмана, аферы, где на кону были деньги, немалые деньги. Понял, но не мог поверить до конца – никак не мог, ну пусть, да, Джей обманул, но, может быть, его заставили? Дженсен готов был простить, он уже простил. А может, у Джея не было другого выхода, он же видел ссадину на лице и, может быть, его на самом деле убили. Не поделили чего-то, и… Дженсен не хотел верить в его смерть, и не знал уже, что думать, он дошел до такой степени, что обозлился сам на себя, и твердо решил узнать правду. Все лучше, чем мучиться и строить предположения. А если Джей жив – хорошо. Правда – хорошо, пусть он будет жив, будет у кого спросить, что же на самом деле случилось.
Они остановились в той же гостинице. Крис сразу же убежал арендовать автомобиль, заявляя, что не намерен шастать по городу пешком, а вечером они поехали в клуб Х.
Машина оказалась на удивление приличной, не та развалина, которую впопыхах взял напрокат Дженсен в прошлый приезд, Дженсен даже удивился вслух. Крис расцвел довольной улыбкой:
– Ну, ты же знаешь, я не буду ездить на всяком хламе. Только не спрашивай меня, сколько стоит час аренды, угу?
В клубе в этот раз было почти пусто, и раздраконенный Дженсен сразу направился к бармену с фотографией Джея. Через полчаса, став беднее на полсотни баксов, Дженсен знал, что парня на фотографии зовут Джаред. Джаред Падалеки, и, похоже, Крис оказался прав. Для хорошего мальчика Джей – Джаред – слишком часто посещал это место, впрочем, бармен сразу сказал:
– Не, вы его тут не дождетесь. Он свалил, появится не раньше чем через полгода или через год. Я слышал, у него удачно акция последняя прошла, хорошо наварился, так что нет, теперь долго не появится.
Дженсен замер, переваривая информацию: Джаред жив, и акция – вполне вероятно – это он, и очень не похоже, что «его заставили»…
Дженсен медлил, боясь спросить, но тут вступил Крис. Улыбаясь по-свойски, как умел только он, заказал еще коктейль и спросил:
– Что, очередного лоха нагрел?
– Ага, – охотно вступил в диалог бармен, явно наслаждаясь знанием чужих дел, – на этот раз жирная рыбешка попалась. Говорят, на пол-лимона богатенького лоха нагрел, ну, это я слышал от Кира, его помощника. У него на подхвате несколько ребят – он всегда щедро с ними делится, они и рады ему услужить. Кир тут часто бывает. Вот, вчера был, может, и сегодня заявится… А Джея нет, уехал, не ждите раньше декабря.
Дженсен низко наклонился над стойкой, пытаясь скрыть пылающее лицо, но бармен в полумраке клуба ничего не замечал и продолжал, как он думал, весело болтать с Крисом.
Богатенький лох. Вот кто он для Джареда. В груди ныло все сильней. Теперь, когда он почти уверен был, что Джей, нет, Джаред – жив, радость от этого известия куда-то ушла, осталось горестное недоумение – из-за денег? Все это, весь этот чудовищный по размаху и продуманности спектакль от начала и до конца ложь, и все только из-за денег? Как же тяжело, как… мерзко. Больно, и противно.
Дженсену стало вдруг трудно дышать – не хватало воздуха, он извинился сквозь зубы и, не дожидаясь Криса, поспешил вон, на воздух – в ночную прохладу и свежесть – подальше отсюда.
Стоял в узком переулке, прислонившись к стене, стараясь успокоить дыхание, а в голову лезли непрошенные, яркие картинки из такого счастливого, недавнего прошлого: вот они на пляже, Джаред мягкими, ласковыми движениями наносит ему крем на спину, и приговаривает: «Такая нежная, светлая кожа, я хочу пересчитать твои веснушки, можно под плавки? Тут нет никого, да ладно, я пошутил», а потом они целуются, и кругом правда никого нет, только море, чайки, теплый песок и бездонное синее небо. А вот они забрели в развалинах в какой-то закуток, и бессовестно целуются там, а рука Дженсена давно хозяйничает в ярких, на одной резинке шортах Джареда, а Джаред стонет ему в рот, прижимаясь к нему, и у него стоит, и он просит: «Еще, Джен, ох…». А вот они в кафе, на берегу, Джаред рассказывает ему о каком-то неведомом Чаде, с которым учился в университете, и все так похоже на правду…
Дженсен вздрогнул, почувствовав, что кто-то положил ему на плечо руку, открыл глаза, увидел перед собой Криса.
– Пойдем, – необычно мягко сказал Крис, – вот, возьми.
Дженсен посмотрел на платок, потом вытер ладонью мокрые щеки, удивленно нахмурился.
– Возьми, – терпеливо повторил Крис.
Они вернулись в клуб через полчаса, и дождались Кира – Дженсен сразу узнал парня, стрелявшего в Джареда.
В общем, он узнал все, что хотел, и про подкупленную полицию, и про отлаженную схему обработки «богатеньких лохов» и нет, Джареда никто не заставлял. Он сам был вдохновителем многих и многих афер, и к каждому у него был индивидуальных подход. Может быть, это юлил прижатый к стене перепуганный Кир, но Дженсен думал почему-то, что тот не врет, сваливая всю вину на Джареда. Крис ничего не говорил, но понятно было и так – он с самого начала был уверен в виновности Джареда. Слава богу, он не обвинял, не смеялся, но как же тяжело, оказалось, узнать всю правду. В номер они вернулись в полном молчании, и пока Крис собирал вещи – обнаглевший Кир намекнул, что им бы убраться подобру-поздорову, намекая на подкупленных копов – Дженсен всерьез задумался, что может, проще было не знать всего этого? Чтобы остался в памяти другой Джей, тот, в которого он так безоглядно и глупо влюбился. Теперь Дженсен не знал ответа на этот вопрос.
Потом, когда вернувшись, они молча напивались в квартире Дженсена, Крис спросил, напряженно и остро, совсем не пьяно:
– Что будем делать?
Дженсен задумался. На самом деле все же он чувствовал себя немного лучше, зная, что мошенник жив, и, пожалуй, это все, что он хотел знать. Пока. Но Крис, похоже, знал его достаточно хорошо.
– Мы? – обронил Дженсен.
Крис упрямо поджал губы. Выпил еще немного, со стуком оставил стакан, и заявил:
– Мы, Дженсен. Даже не думай соваться туда один. А я уверен, что ты сунешься. Дженсен, посмотри на меня.
Дженсен нехотя поднял взгляд на друга. Крис продолжал, настырно и внушительно:
– Я знаю все, что ты мне сейчас хочешь сказать. И ты знаешь, что я тебе отвечу. Мне плевать на этого парня, но мне не плевать на тебя. Я мог бы забыть, но знаю, что ты не забудешь, и через некоторое время начнешь сталкерить, а потом попадешь из-за этого Джея в какую-нибудь неприятность, я серьезно, Джен! Не делай этого – я имею в виду – без меня. Ты не один, не повторяй своих ошибок. Не лезь туда один, слышишь? Я с тобой. Мы вместе все придумаем, мы найдем его. Только – мы, вместе. Ладно?
Дженсену пришлось согласиться, он знал, Крис не отвяжется. Пришлось, и когда немного отпустила боль, Дженсен даже благодарен был другу, за всю ту работу, что он проделал, за досье, которое он собрал. У Джареда Падалеки оказалась бурная жизнь, и поймать его было почти нереально. Поди, поймай ветер, сегодня он здесь, завтра там, сегодня крутит голову юной наследнице миллионного состояния, завтра уже в горах с оголтелым фантиком-археологом ищет особо ценную реликвию, и потом исчезает с ней, и все время что-то новое, другое, и всегда вызывает полное доверие у всех, кто сталкивается с очаровательным, искренним мошенником. Следить за перемещениями – постфактум – Джареда было даже любопытно, увлекательно. Но Дженсена все больше и больше одолевало подозрение, что с таким длинным послужным списком рано или поздно Джаред нарвется. Не то, чтобы он беспокоился за него – с чего бы? Но хотелось увидеться с ним раньше, прежде, чем до него доберутся другие. Зачем? Он и сам не знал. Просто посмотреть? Спросить… Что спрашивать? За что с ним так? А за что с другими так? Чем виновата милая девочка Мелли, которую он развел на триста тысяч? Тем, что у нее богатый папа? В чем виноват доверчивый археолог? В чем провинился Болви, лишившийся трехсот пятидесяти тысяч?
И однажды, месяцев через семь после своего злополучного отпуска Дженсен дождался – прикормленный бармен из клуба Х отправил ему на телефон сообщение, состоящее всего из двух слов – он здесь. Такое же сообщение получил Крис, и вечером друзья снова летели в курортный город Илейн.
Дженсен уже возненавидел этот город, с его яркими, рекламными красками, ненастоящими улыбками, насквозь продажный и пустой – он сам не знал, зачем едет, и нужно ли ему это? Он поругался с Крисом, но непробиваемый друг остался непреклонен. «Я еду с тобой, – сказал он. – Делай, что хочешь с ним, хоть убей, я помогу закопать. Но это все надо закончить. И я буду рядом»
И Дженсен перестал орать, и даже почувствовал небольшой укол вины. Никогда не ценишь тех, кто рядом, кто всегда придет на помощь, забросив личные дела, любимые тачки – только иногда понимаешь эти простые истины, но и сказать «спасибо» почему-то язык не поворачивается. Несправедливость…
Крис был прав, прав – должно это все, наконец, закончится. Незавершенный гельштат не давал покоя, все время выбрасывал его в прошлое. То заставляя мучиться от собственной глупости – было так жарко от стыда, от своей доверчивости, то вдруг думалось: «Как жаль, что это все оказалось ложью». Как жаль. Он так устал, что почти поверил – когда увидит Джареда – все закончится, само собой, все просто кончится. Практичный Крис спрашивал что-то про деньги – Дженсен морщился и качал головой:
– Ты думаешь, они у него есть? Он спускает так же быстро, как зарабатывает. Дело не в деньгах.
Крис недовольно бормотал что-то, но ему – Дженсен знал – было все равно, лишь бы все закончилось. Хоть как – но закончилось, все равно как, можно деньги стрясти, или просто в морду дать, неважно – хоть какое-то действие, после стольких дней ловли призрака.
Но, как они не торопились – чуть не опоздали – случилось то, чего боялся Дженсен. Связавшись с барменом, Дженсен узнал, что за Джаредом по всему городу гоняется какой-то сумасшедший мужик. Судя по всему страшно богатый, и очень-очень злой, и ему до такой степени приспичило поквитаться с Джаредом, что он перекупил полицию, те перекрыли все дороги из города, и в аэропорту тоже дежурят люди это мужика, и копы, словом, обложили со всех сторон. В клуб он не придет, но вы ведь его друзья, верно?
– О да, – Дженсен хищно усмехнулся, глаза его загорелись, – друзья.
Дженсен прекрасно знал, на что намекает жадный бармен. Знает, собака, что никакие они не друзья, а такие же ловцы, как и этот разъяренный мужик, просто хотел напоследок срубить еще бабла и слить адрес Джареда.
После недолгих переговоров Крис, снова взявший все тот же автомобиль в аренду, вез его по нужному адресу, бормоча себе под нос озабоченно:
– Как бы его не перехватили… Как думаешь, кто это?
– Судя по описаниям – папаша Мелли, – нарочито спокойно ответил Дженсен.
– Хм, – Крис досадливо покачал головой, – черт. Надо поторопиться. Этот гризли порвет Джареда, если доберется до него первым.
И спросил, наконец, то, чего так боялся Дженсен:
– Что будем делать с ним?
Дженсен не знал. Не знал, что ответить, не знал, что вообще почувствует, что сделает, когда увидит Джареда. Вздохнул, сказал тихо:
– Не знаю. Не знаю, Крис.
Крис искоса взглянул на него, буркнул:
– Угу. Зато я знаю.
Он затормозил, сказал спокойно:
– Выходи, приехали. Куда идти знаешь. И вот что, Джен. У нас мало времени. Если… ты хочешь его вытащить, поторопись, ладно?
Дженсен сердито хлопнул дверью, выходя из машины, но когда остановился перед обшарпанной дверью на третьем этаже и вспомнил про условный сигнал – три стука медленно и три быстро, не перепутай – остановился, как вкопанный. Смотрел на дверь, и снова вспоминал, почему-то не последнюю встречу в лесу, а первую, в аэропорту. Как Джаред улыбался, как смотрел, как протягивал сумку. Как потом шел, легко рассекая толпу, высокий, уверенный в себе, такой красивый.
Уйти? Или все-таки посмотреть ему в глаза, хоть раз, просто посмотреть. Не размышляя больше, Дженсен постучал условленным стуком, и тут же дверь распахнулась – Джаред как ждал – он и ждал, помощи, а вовсе не призрак прошлого на пороге.
Дженсен молча смотрел, как меняется в лице Джаред, как радость сменяется испугом, потом растерянностью, и потом – узнаванием. Побледнел немного, попятился, огляделся, словно ища пути отступления, а Дженсен прикрыл на мгновенье глаза – так невыносимо было видеть, как рушится последняя, слабая, совсем глупая надежда – на что? На раскаяние? Что он хотел увидеть?
Усталость, разочарование разом навалились на Дженсена, и следом пришло трезвое удивление – что он тут делает? Зачем пришел?
Так и не сказав ни слова, Дженсен развернулся, и пошел вниз. Но внезапно услышал топот за спиной и голос, такой трогающий, искренний испуганный, прерывистый, Джаред выпалил ему в спину:
– Подожди, Джен! Подожди.
Этот голос, это чертов голос, и это «Джен» швырнули его назад, в те чувства, которые он испытывал раньше к этому человеку, Дженсен задохнулся, и встал, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в перила.
Джаред частил:
– Подожди, подожди, пожалуйста. Ты… Ты за деньгами? Я… Я обязательно отдам, только мне нужно сейчас уехать, спрятаться, я найду, верну тебе. Честно, клянусь, Дженс, пожалуйста.
– Замолчи! – простонал Дженсен, сдерживаясь, чтобы не развернуться и не врезать Джареду – невыносимо было слушать его голос, до отвращения ясно было, что тот боится, и просит у него – у Дженсена! – помощи. У него. Господи…
Дженсен сглотнул, и сказал ровно:
– Не унижайся. Тебе не идет.
Джаред замолчал, отодвинулся, Дженсен перестал ощущать его дыхание, от которого мурашки бегали по спине, спинным мозгом почувствовал – тот обдумывает, как поступить дальше, куда нажать, надавить на жалость, или пообещать денег, или поиграть на чувствах. Похоже, выбрал последнее – как странно, что Дженсен раньше не замечал всех этих уловок! – произнес дрожащим, таким искренним своим голосом:
– Джен, прости меня, пожалуйста. Я никогда не забывал тебя. Правда. Я… мне так жаль. Ты можешь мне не верить, но…
– Заткнись, – выплюнул Дженсен и повернулся, наконец, к нему, окинул с ног до головы презрительным, яростным взглядом, усмехнулся криво: – Что, прижало? Не верю, ни одному твоему слову, не верю!
– Зачем пришел тогда? – вдруг грубо, развязно спросил Джаред, тоже загораясь гневом, и Дженсен аж растерялся на секунду от такой наглости. Джаред же продолжал наступать: – За деньгами пришел? Сказал же, верну. Верну, понял?
Дженсен зло рассмеялся, и тут они оба услышали быстро приближающийся вой сирены. Джаред побледнел, закусил губу и отчаянно посмотрел по сторонам, видимо, больше не рассматривая Дженсена, как возможного спасителя. Рванул было назад, в квартиру, и тут Дженсен тоже опомнился, злость ушла, и он вдруг вспомнил – снова вспомнил далекий солнечный теплый день, и залитый солнцем аэропорт, и красивого парня, протягивающего ему сумку.
– Подожди! – выкрикнул он.
Джаред остановился, и недоверчиво глянул на него через плечо.
– Подожди, – повторил Дженсен устало, и не глядя на Джареда, предложил: – Пойдем. Попробуем… вытащить тебя.
А потом они петляли по городу, мчались на бешеной скорости, Крис выжимал из машины все, и на возглас Джареда, восхищенный и испуганный: «Ты чертов псих!» – бормотал, почти без эмоций, сосредоточенный на дороге, слившийся с машиной: «Это еще что, ты Стива не видел, он меня сделал на прошлых гонках, но я… упс. Прости, парень, мне очень нужно туда… А теперь сюда, и еще сюда, ах ты, черт… Все равно отыграюсь, Стиви, жди меня, детка, следующий раунд за мной»
.
Они каким-то невероятным образом вырвались из города, Крис бестрепетной рукой направил машину с шоссе в бездорожье, прямо в лес, еще какое-то время по стеклу лупили ветки и листья и вот они, наконец, встали, в оглушающей тишине. Скоро к ним пробились другие звуки: вой сирены вдалеке, шум проезжающих машин по невидимому за деревьями шоссе.
Крис повернулся к ним. Когда убирались из тайного убежища Джареда, Дженсен тоже влетел на заднее сидение, некогда было оббегать машину, и теперь каждый сидел у своего окна, как можно дальше друг от друга. Крис посмотрел на каждого по очереди, и буркнул:
– Пойду я, покурю.
И вышел, хлопнула дверь, и Дженсену очень хотелось поступить так же. Просто выйти и захлопнуть, закрыть навсегда дверь в прошлое, и никогда не вспоминать ничего. Эта поездка – сумасшедшие гонки по всему городу и окрестностям прошла как будто мимо него. Он сидел, равнодушно глядя, как мелькают за окном в опасной близости искаженные лица-люди-машины-дома, и был как будто не здесь, а все в том же прошлом, был как в коконе, заглушающем любые эмоции, и только сейчас высвободился от него, когда этот вихрь гонки закончился. Оглянулся медленно, увидел, как Джаред смотрит на него, будто ждет, ждет его взгляда – дождался и улыбнулся, но не так самоуверенно, как раньше. Улыбнулся, и этого хватило, чтобы Дженсен вновь почувствовал нестерпимую горечь. Джаред, казалось, тут же понял, как неуместна его улыбка – всегда был чувствительным, всегда улавливал любые нюансы его настроения – сразу же потух, перестал улыбаться, опустил голову, и от этого Дженсену стало еще хуже. С трудом сглотнув, Дженсен откашлялся, и проговорил:
– Итак… В этот раз ты убежал.
– С твоей помощью, – тихо сказал Джаред, глянул исподлобья, и снова, сука, так искреннее, так благодарно!
Дженсен чуть зубами не заскрипел от злости, и да, была еще боль, и обида и разочарование и много чего еще. Хотелось поскорее прекратить все это, хватит, хватит!
– Хватит, – сказал он вслух, и на непонимающе вскинувшегося Джареда рявкнул: – Не пытайся изобразить благодарность.
Дженсен замолчал, приказывая себе успокоиться, Джаред насупился, сказал:
– Я действительно благодарен. И я, как и обещал, верну деньги.
Дженсен повернулся к Джареду, борясь с подступившей тошнотой, так вдруг стало все бессмысленно. Безразлично. Разве можно оценить все в деньгах?
- Деньги, – тихо повторил он, – деньги? Знаешь… Я хотел… отдать тебе все, весь мир подарить. Все, что у меня есть. Я купил кольцо, и думал…
Дженсен опустил голову, пытаясь подобрать слова, и не видел, как Джаред вздрогнул при упоминании о кольце и схватился за горло. Он мучительно пытался объяснить если не Джареду, то хотя бы себе – что он тут делает? Зачем гонялся за Джаредом? Пытался, и не находил достойного, все объясняющего, гладкого и стройного логического обоснования. Может быть потому, что нельзя искать в любви логики, когда замешаны чувства, все становится сложно, как в лабиринте минотавра можно бродить, бродить, страшась и ища встречи с собственными чудовищами, и даже найдя их, не получить ответов на свои вопросы. Он продолжил тихо, и без всякого выражения, не глядя на Джареда, изучая обивку машины:
– Неважно теперь, что я думал. Ты выбрал сам, ты сам назначил себе цену. Я… хм. Когда я поехал в отпуск, Крис смеялся, говорил, сними шлюху подороже, не стесняйся, оторвись. Я вот думаю теперь, все вышло, как он и сказал, у меня, правда, никогда не было такой дорогой шлюхи, но… – Дженсен прямо посмотрел Джареду в глаза, и закончил, – но ты сам назначил цену. Я заплатил. Мы в расчете, наверное, оно даже того стоило. Я почти поверил. Почти поверил, да.
Джаред молчал, смотрел так, что Дженсен не мог расшифровать этот взгляд, но ему было все равно, он так бесконечно устал, и так хотел все закончить, что не было сил и желания, размышлять, почему Джаред так смотрит.
Дженсен сказал, все так же тихо, и без выражения, холодно глядя на Джареда:
– А теперь убирайся. И никогда больше мне не попадайся, я не буду в следующий раз так лоялен. Уходи.
Джаред рванулся было к нему, в явном намерении еще что-то объяснить, рассказать, но Дженсен непреклонно покачал головой – не надо! – и кивнул на дверь.
Вероятно, было что-то такое в его взгляде, что Джаред не решился остаться. Вышел, тихонько прикрыв дверь, и растворился в лесу. В машину вернулся Крис, и они долго молчали вместе, прислушиваясь к шуму на дороге. Через некоторое время Крис предложил машину оставить, и пробираться в город, Дженсен вяло согласился.
Через полгода воспоминания о последней поездке в курортный городишко потускнели, и не такой яркой болью отдавались в душе нечаянно попавший в поле зрения баннер с пальмами, синим морем и белозубо улыбающимся парнем на яхте, или красивый яркий буклет, или случайно услышанная фраза «Вы тоже там отдыхали? О, чудесно, просто чудесно. Рекомендую! Море, хорошая погода, такие все благожелательные, и столько развлечений, и есть на что посмотреть, а главное, люди такие приятные, все улыбаются…»
Дженсен улыбался тоже, слушая восторженные похвалы Илейну, медленно попивая из своего бокала в любимом баре. Пил, и соглашался: «Да, да, девица права, там хорошо». «Там» ему было так хорошо, как никогда прежде, он почти поверил в сказку, и все было просто отлично, пока однажды сказка не закончилась, ощерившись не слишком приятной действительностью.
Улыбка, может, и была грустной, но он старался. За полгода он почти научился жить, не пытаясь искать Джареда. Сейчас странно было вспоминать, зачем нужно было столько телодвижений, а последняя эскапада чуть не закончилась тюремным заключением – за побитые машины и бешеную гонку, и главное, но умалчиваемое – за то, что помогли уйти Джареду. Иногда Дженсен сожалел о своих последних словах – о признании, больше всего почему-то было больно сейчас оттого, что он вот так глупо признался – и кому? А иногда малодушно сожалел о том, что запретил Джареду появляться в своей жизни, хотя, что такому запреты? Иногда, вот как сейчас, перед длинными одинокими выходными, вечером пятницы, в уютном любимом баре, мечталось глупо – вот зайдет Джаред в накуренный бар, звякнет над дверью колокольчик, несколько заинтересованных взглядов скользнет по незнакомцу, но тот сразу подойдет к нему, как тогда, в клубе Х, просто и уверенно, начнет флиртовать, и они выйдут вместе, и чтобы не было ничего до, и все впереди, все сначала.
И плевать, что сука, что нельзя доверять, что не тот, не тот парень, неподходящий, но какое глупому сердцу дело – подходящий, или нет. Хотелось его, его улыбки, его взгляда, его присутствия. Дженсен уверен был – он смог бы обмануться, он хотел – обмануться. Он хотел хоть немного счастья, хотя бы суррогат, но как же он счастлив, по настоящему счастлив был тогда… Хотя бы на мгновение вернуть это ощущение полета, радости, когда горло щекочет беспричинный смех – не потому, что смешно, а потому, что хорошо.
Колокольчик, как будто отвечая его мыслям, звякнул, и Дженсен вздрогнул, посмотрел – вошел постоянный посетитель, кажется, его звали Боб, заметив взгляд Дженсена, кивнул ему и направился к стойке.
Глупые мечты. Неправильные. Нельзя о таком мечтать, нельзя хотеть, чтобы тебя обманули снова – будет снова больно, еще больней, чем сейчас.
Дженсен кинул на столик купюру, и медленно вышел прочь – в вечерний сумрак и осенний мелкий дождь, приятно освежающий после удушливой атмосферы бара. Шел неторопливо домой, засунув руки в карманы пальто и подняв воротник, игнорируя огоньки такси – ему некуда было торопиться. Не к кому. Крис снова уехал на гонки, настойчиво звал с собой, но Дженсен отказался, и теперь размышлял лениво, что, может быть, зря, и надо было рвануть с Крисом, развлечься, и познакомиться, наконец, с неведомым Стивом.
Дженсен так задумался, что вышел на проезжую часть, не посмотрев на сигнал светофора, услышал вой тормозов и заполошные сигналы, и застыл, втянув в голову в плечи, ожидая неминуемого удара, обмирая – ну вот, все. Вот и все.
Но кто-то дернул его, сильно, больно, швырнул на мокрый холодный тротуар, мимо, совсем рядом, промчался автомобиль, обдавая жаром разогретых колес, а незнакомец уже тормошил его, кричал:
– Вставай, бежим! Ну же, шевелись, Джен!